Ольга Засеева

«У каждого свое понимание красоты и эстетики»

Ольга Витальевна, и все-таки, пластическая хирургия — это необходимость или излишество?

Я считаю, что если женщина что-то хочет в себе изменить, то для нее это не излишество, а необходимость. Возможно, она станет раскрепощеннее, свободнее в общении. У нее есть такая потребность — значит, надо ей это дать. Любой продукт имеет своего потребителя. И у каждого человека свое понимание красоты и эстетики. Другое дело, что дать надо не только красоту, но и качество. Именно поэтому, когда я начала заниматься этой компанией, мне меньше всего хотелось, чтобы она воспринималась как торговая «купи-продай». Я медик, ученый и большое значение придаю научной составляющей. Мы предлагаем пластическому хирургу комплексное решение, идет ли речь о пластике груди или о челюстно лицевой хирургии. Он может не только купить все необходимое в одном месте, но и получить полное представление о том, как этим пользоваться. И быть уверен в высочайшем качестве всей поставляемой нами продукции. Могу утверждать, что наша продукция — лучшая на рынке.

А что вы имеете в виду под научной составляющей?

Мы не на пустом месте утверждаем, что импланты компании «Ментор» лучшие.  Производитель вкладывает большие средства в клинические исследования, с помощью которых мы выясняем, как имплант влияет на здоровье женщины, насколько он безопасен, сколько лет может использоваться без замены, не теряя свои свойства (в том числе эстетические). И все эти исследования подтверждают, что наш поставщик не зря дает на свои изделия пожизненную гарантию. Эти импланты не только максимально приближены к женской груди по текстуре и тактильным ощущениям, но и полностью безопасны. Замена необходима лишь в экстренных случаях — например, при разрыве импланта. При этом гель имеет стабильную форму и не вытекает.

Стандарты нашего продукта настолько высоки, что мы считаем своим долгом помочь хирургам, которые с нами работают, обучить их всем новейшим технологиям. Вот, к примеру, мы предлагаем, так называемый, «рукав Келлера» — приспособление, позволяющее установить имплантат без прямого контакта с ним. Этот способ дает много преимуществ — разрез меньше, заживление лучше, следов разреза не найти! Для пациентов это огромное благо, но вот использовать его в работе могут далеко не все.

Для нас очень важно знакомить российских хирургов с самыми последними тенденциями в отрасли, создавать площадки для обмена опытом между специалистами. На это тоже выделена большая статья расходов компании, потому что я считаю, что здесь как с вождением автомобиля — можно купить права, но это не обеспечит безопасность на дороге ни тебе, ни другим участникам движения. Сразу уточню, что учим не мы, поскольку учебным центром не являемся. Мы организовываем для врачей мероприятия, где их обучают ведущие мировые светила в этой области. И это не только семинары, но и крупнейшие конференции. Например, в Санкт-Петербурге уже в шестой раз будет проводиться огромный обучающий курс по косметологии и пластической хирургии. Обычно туда приезжают около 1500 врачей-эстетистов,  пластических и реконструктивных  хирургов, делятся опытом, разбирают сложные случаи из практики. Периодически мы проводим и бесплатные семинары. Наши специалисты объединились в своеобразный клуб и помогают друг другу.

Хотелось бы вернуться к пластической хирургии, которая является острой необходимостью. Известно, что ваша компания активно поддерживает социальные проекты, в том числе движение против рака груди.

Да, нам важно донести до женщин, что рак груди — не приговор. И речь идет не только о том, что рак груди, выявленный на ранних стадиях, полностью излечим. Мы можем помочь сохранить эмоциональный статус пациентки, потому что внешняя красота очень важна. Сейчас мы подняли огромный пласт по реконструктивной хирургии. И могу сказать, что конечный результат может превзойти все ожидания. Даже если речь идет об отсроченной реконструкции, когда пластическая операция проводится через какое-то время после удаления опухоли.

А разве можно провести такую операцию сразу после удаления?

Не просто сразу, а практически одновременно. По сути, это может быть одна операция. Удаляется опухоль, и сразу же делается пластика. И пациентка избавляется от того самого страшного вида в зеркале и ощущения, что жизнь закончена и красоту не вернуть.

Не опасно вставлять имплант сразу после удаления опухоли? И многие ли думают о красоте, когда речь идет о жизни и смерти?

Это зависит от медицинских показаний и планируемом последующем лечении. Все решает врач. А что касается жизни и смерти, то да, к сожалению, именно так и думают. Такой у нас менталитет. Даже попадая в онкоцентр, мысль одна: выжить. Женщины просто не знают обо всех возможностях современной медицины. И здесь очень важно, что обе операции — и по удалению, и по пластике — проводит хирург-онколог, причем очень высокой квалификации. Мы пошли по европейской модели. В Америке в рамках одной операции работают два врача: сначала хирург-онколог, потом пластический хирург.

Много ли в России таких специалистов?

Пока очень мало — не более ста по всей стране. Из них (не хочу никого обидеть, но это так) гарантированно хорошо делают не более 15 онкологов. Это те специалисты, которые проводят свыше ста операций по реконструкции в год и могут справиться с самыми сложными задачами. Ведь каждая реконструкция уникальна, и чем больше хирург практикует, тем большим количеством техник владеет. Очень сложных техник. Но мы и здесь обучаем, проводим семинары с онкоцентрами, организовываем показательные операции. В рамках семинаров доктора смотрят до 9-ти операций, которые проводят лучшие из лучших хирургов, владеющие всеми тонкостями. И все это при желании можно освоить и применять.

Значит, сегодня хирургу-онкологу необходимо осваивать еще и пластику?

Прогрессивно мыслящий хирург будет осваивать высокие технологии. Все идет к полной коммерциализации медицины, и освоение эстетической стороны выгодно и самому врачу, и клинике, где он работает. Пациент придет туда, где получит полную и качественную услугу. Завтра эти методики начнут осваивать вынужденно, и у тех, кто сделает это сегодня, будет конкурентное преимущество. Уже сейчас потребность в реконструктивной пластике растет с каждым днем, что заметно даже по количеству проводимых операций. И мы стараемся рассказать о возможностях этого направления не только в России — обучаем докторов и в Казахстане, и в Узбекистане, и в других странах бывшего СССР.

Если хороших специалистов очень мало, как женщине найти такого специалиста?

Сейчас в завершающей стадии проект, который мы делаем совместно с онкоцентром (название учреждения). На сегодняшний день только мы знаем всех специалистов, которые могут качественно провести подобные операции. Будем консультировать женщин по этим и многим другим вопросам.

И еще одна задача, которую мы ставим перед собой, — это образование пациентов. Вспомните, сколько некачественных продуктов появлялось на рынке, сколько было скандалов. То импланты протекли, то проблемы со стерилизацией. Была история даже с очень известной бразильской компанией, много лет просуществовавшей на рынке. Про китайские и говорить не приходится.

В каком-то смысле пациенты виноваты сами: они просят дешевле, доктор идет на поводу. Но врач в этом случае не может идти на поводу у пациента. Он должен объяснять все возможные риски. Уже не говорю о том, что он рискует своей репутацией. И сама операция тоже не может быть дешевой. Очень низкая стоимость операции говорит о том, что либо доктор не опытный, либо наркоз устаревший, либо стоимость импланта говорит о его качестве.

Не нужно идти к первому попавшемуся врачу. В случае ошибки переделка обойдется гораздо дороже, чем одна качественная операция. И здесь есть еще одна проблема. Наши пациентки не идут повторно к тому же врачу, у которого делали операцию. То есть при возникновении проблем после операции врач не может отслеживать свои ошибки и учиться на них. За рубежом эта проблема давно решена с помощью системы депозитов. Это своеобразная страховка, которая для того и придумана, чтобы пациентке было выгодно обратиться к своему врачу повторно.

Вы так рассказываете, что даже скептики посмотрят на пластическую хирургию другими глазами. И сразу понятно, что говорит врач. Как получилось, что вы из ученой дамы перешли в категорию бизнес-леди?

Как и многое в этой жизни — случайно. Не зря говорится, что лень — двигатель прогресса. Когда я работала рядовым сотрудником, часто опаздывала на пятиминутки. Меня ругали, а я думала: «Вот стану директором — смогу приходить на работу, когда захочу, и никто не будет меня ругать». Такое вот «детское» представление о директоре. Потом я действительно стала директором крупной компании, потом заинтересовалась маркетингом и была руководителем направления по продвижению новых препаратов, тогда же получила MBA по управлению компанией. Потом родила сына. Планировала продолжить работу, но очень не хотела ездить в командировки. Тогда мне и поступило предложение возглавить российское представительство американской компании (которое после ухода американцев с рынка и стало моей компанией). Я туда «прыгнула» с легкостью и именно там в полной мере поняла, что директор — это не только права, но и очень много обязанностей. Даже хотела бросить, но муж сказал: «Зачем? У тебя же получается». И я осталась.

То есть муж поддерживает вас в бизнесе? Не считает, что жена должна дома варить борщи?

Муж — экономист. Не только поддерживает, но и во многом помогает. Вместе мы развили образовательное направление бизнеса. И это очень комфортно, когда есть человек, которому ты можешь полностью доверять во всем. А борщи он и сам прекрасно варит. Даже лучше, чем я. Хотя в семье за готовку отвечает мама и делает это прекрасно. Вот она как раз считает, что бизнесу я уделяю чересчур много времени.

А сын как считает?

Случается, что Олег ставит мне «двойки» как маме. Стараюсь перестраивать график, чтобы чаще посвящать себя семье. Хотя мы и так достаточно много времени проводим вместе: путешествуем, катаемся на горных лыжах, ходим в театры, на выставки, в музеи. Пытаюсь привить сыну любовь к искусству. Но уделять меньше времени работе не получается. Работа в России — это большой стресс. Порядочной конкуренции нет и никогда не было. Я пришла на рынок третья, а сегодня мы абсолютные лидеры по идеологии. Все остальные срисовывают с нас. Мы развиваемся — они копируют.

По вашему мнению, женщине в этом бизнесе тяжелее, чем мужчине?

В каком-то смысле, да. Бывает, что воспринимают не совсем адекватно. Хотя с учетом того, что работать приходится в основном с мужским контингентом, есть и преимущества.

А руководить коллективом женщине проще?

Сейчас в компании работают около 50 человек. Это один сплоченный организм. Мне удалось собрать хорошую, крепкую команду профессионалов. У нас не бывает авралов, поскольку все делается сообща и никто никого не подводит. Главное, что коллектив очень лоялен и текучки у нас почти нет. А плюсы и минусы есть у всех. И талант любого руководителя, кроме всего прочего, в том, чтобы понять, чем сотрудник может быть особенно полезен и дать нужный толчок. Считаю, что у меня это получается.

Наверное, своих сотрудников вы не ругаете за опоздания?

Еще как ругаю. Чтобы компания была единым организмом, должна быть дисциплина. Хочешь опаздывать — иди в директора. (Улыбается — Авт).

Вы получили медицинское образование, но выходит, что по специальности не работаете. А почему пошли в медицинский? В семье были врачи?

Прадедушка работал фармацевтом. Даже сохранилась его старинная печать. Бабушка была рентгенологом. Других врачей в семье не было. Мама — химик и работала на оборонном предприятии, папа — журналист. Он работал в знаменитом журнале «Огонек» и, конечно, хотел, чтобы я стала журналистом. Однажды предложил мне написать эссе про моего тренера по стрельбе из лука (я мастер спорта и чемпионка Москвы в этом виде), а я задание провалила. Тогда он сказал, что если не суждено стать журналистом, то врачом быть тоже неплохо. Нанял мне репетитора по физике, химии и биологии, и я поступила на педиатрическое отделение. Окончила институт с красным дипломом. Потом защитила кандидатскую диссертацию по лечению бронхиальной астмы. Врачом не работаю, но ведь медицина очень многогранна. Например, вы знаете, что существует огромный дефицит медицинских переводчиков-синхронистов? Их всего четверо на всю Россию, и за ними приходится побегать, чтобы пригласить на конференцию. Правда, я и сама неплохой синхронист, даже хотела получить второе высшее по этой специальности. Так что, в любой момент, если вдруг не будет переводчика, спокойно могу его заменить.

А вот сын, наблюдая за моей работой, пообщавшись со звездными пластическими хирургами, сказал, что тоже  хочет быть пластическим хирургом. Не знаю, что выйдет из этой затеи, но уверена, что медицинское образование совершенно точно лишним не будет.

Ольга Витальевна, вы достигли всего, о чем мечтали? Или еще есть о чем мечтать?

Врачи — люди практичные и не витают в облаках. В моем представлении мечта должна быть светлая и не обязательно реализовываться, потому что сразу перестанет быть мечтой. Я ставлю цели и иду к ним. Впереди очень много интересных проектов, над которыми мы работаем, но говорить о них пока рано. Из реализованного — наш филиал в Санкт-Петербурге, который открылся в ноябре. Мы возлагаем большие надежды на наше представительство в Северной столице.

А что касается планов, то на данный момент самый большой проект — мой 16-летний подросток. Я должна научить его жить в реалиях нашего сложного мира, легко адаптироваться к любым условиям - хочу, чтобы в этом сложном мире он не разучился мечтать. Надеюсь, у меня получается.